Потомок
Эту историю мне рассказал мой покойный друг Авраам Гат (אברהם גת), которого все, начиная от жены и до сотрудников на израильском радио, Иерусалимского музыкального центра (JMC) и Иерусалимского симфонического оркестра знали только как Гуди. Так его звали в детстве, как он говорил, и так осталось на всю жизнь. Даже в некрологах о легендарном звукорежиссере, он – "Гуди". Поэтому и я останусь с этим именем.
А началась эта история в глухой болотистой местности где-то между Оршей, Толочином, Борисовым и Березиной поздней осенью 1812 года. 100-тысячная армия Наполеона отступала из Москвы, теряя по дороге солдат, оружие и обоз.
В этом военном походе великому полководцу крупно не повезло: зима началась слишком рано. В ноябре уже всё вокруг было покрыто снегом, который таял, превращая землю в непроходимое болото. Но реки ещё не стали, и льдины, которых несло вниз по реке, делали переправу практически безнадежной. С тыла армию Наполеона давили казаки. Кутузов подтягивал артиллерию. Надо было срочно наводить мосты, чтобы обеспечить переправу через Березину.
Как пишет бригадный генерал, входивший в окружение Наполеона, Филипп-Поль де Сегюр (фр. Philippe Paul de Ségur)
"В это время Наполеон был в Толочине; он велел сделать ему описание позиции Борисова. Ему заявляли, что в этом месте Березина уже не река, а озеро с подвижным льдом; что мост через нее равен 300 саженям в длину; что разрушение его непоправимо, и теперь переход невыполним".
Тем не менее сто понтонеров генерала Эбле, жертвуя собой, вошли в ледяную воду и, часами, стоя в ней по плечи и отталкивая наплывающие льдины, навели два моста. Почти все строители простудились и умерли, равно как и сам генерал Эбле. Простудился и Наполеон. Порой, чтобы подбодрить погибающее на стуже войско, Бонапарт слезал с одной из своих лошадей, брал посох в руки и шел рядом с напоминающими современных бомжей солдатами, многие из которых были с обмороженными руками и ногами, без оружия. Хотя сам он был одет в шубу на меху с шапкой-ушанкой, а не со своей знаменитой треуголкой, непривычный холод проникал и под эту внушительную экипировку.
Император остановился переждать недомогание в Толочине, в придорожной корчме, принадлежащей какому-то еврею. Толочин находился в черте оседлости и, по записям того времени, там было "160 деревянных домов, 110 из них принадлежали еврейским семьям". Кроме того, что большого выбора там не было, отношение Наполеона к евреям было особенное. Во всех завоеванных европейских странах он декларировал принцип еврейской эмансипации, и многие евреи считали его своим освободителем, поэтому ночлег в доме шинкаря не был чем-то исключительным.
Следующий эпизод этой истории относится к началу 40-х годов прошлого века. Период английского мандата в Палестине. Старая еврейская община, в которой к началу эмиграции (алии), было не больше 20-25 тыс. человек, стала расти и к моменту провозглашения государства Израиль насчитывала уже свыше полумиллиона жителей. Основу старой общины составляли преимущественно ортодоксальные евреи, которые строго следили за соблюдением традиций – кошерная пища, посещение синагоги и, конечно, свадьбы только внутри общины.
Новые веяния пришли с началом сионистского движения, целью которого было объединение всех евреев, не зависимо от религиозных убеждений на их исторической родине — на Земле Израиля. И хотя идеи просвещения и гуманизма всё больше стали проникать в среду еврейской общины, идея ассимиляции была по-прежнему не популярна. В семье Каспи, весьма уважаемой среди старожилов Иерусалима, узнали, что Клара, старшая дочь известного юриста, выходит по вечерам с каким-то британским офицером. С ней, конечно, поговорили, но это только обострило ситуацию. К тому времени срок службы у офицера подходил к концу, и молодые приняли решение уехать из страны. Они поселились в Йоханнесбурге, в ЮАР, а семья порвала все отношения с ними.
Заключительная часть этой истории – это и есть неожиданный рассказ Гуди. Однажды, когда мы были у него в гостях, и он показывал мне свои фото, я увидел на стене ничем не примечательный групповой снимок. Человек 100, не меньше было на нем. Я спросил:
- Гуди, а это, что такое?
- Это, - он как-то странно посмотрел на меня, как- будто оценивая, можно ли открывать мне великую тайну. - Это - Каспикник. Раз в несколько лет собирается всё, разбросанное по всему миру семейство КАспи на такой импровизированный пикник. Причина? Году в 68-м пришло письмо от всеми забытой родственницы, Клары, которая когда-то уехала со своим женихом, английским офицером в Южную Африку. Она написала, что, к сожалению, по состоянию здоровья приехать в Израиль она не может, но в своё время ей перед отъездом, как старшей дочери, отец доверил тайну. Эту тайну она должна передать своим детям, которых, к сожалению, у неё нет, или кому-нибудь из семейства Каспи.
Отец рассказал ей, что наша семья обосновалась на Земле Израиля в начале 19-го века, когда приехала в Иерусалим женщина из какого-то еврейского местечка в районе Березина. Она приехала с дочкой и шкатулкой золотых наполеондоров. На эти деньги она основала в Иерусалиме первую школу для девочек. Подробности, откуда были у неё эти деньги, она не рассказывала, но и не скрывала того, что в доме её отца останавливался император Наполеон.
Эта тайна передавалась на протяжении всех поколений из уст в уста, и этим письмом она передала эстафету дальше. Но на Гуди эта тайна перестала быть большим секретом. Он рассказал её всем представителям семьи Каспи, и вот уже несколько лет они отмечают своё многолетнее непрерывное присутствие на этой земле. При встрече они одевают треуголки, и держат правую руку как бы за бортом пиджака, на манер знаменитого портрета императора Наполеона.
Примечание. Фамилия "Каспи" на иврите обозначает "денежный", и представителей этой фамилии сегодня, пожалуй, не менее тысячи.
UPD — Вот здесь симпатичная вариация на тему этой истории.
